Шелена, первая кровь

«...на изломе зимы селянские парни и девушки, за полночь сбежав от родительских столов, устраивают собственный праздник. На лесной поляне разводится костер из собранного накануне хвороста – высокий, чуть не до макушек деревьев. Летят в него соломенные венки с прошлогодними горестями, вспыхивая маленькими солнышками и тут же обращаясь в пепел.
А молодые, нацепив ярко размалеванные берестяные маски, резвятся, как дети: дурачатся, кривляются, с хохотом носятся друг за другом, швыряясь снежками, и вполне по-взрослому целуются, любятся и раздают опрометчивые обещания, опьяненные праздником и кажущейся свободой...
- Шеленка, солнышко, а ты чего загрустила?
Подружка с разбегу обнимает за плечи, чуть не опрокинув. Жарко дышит в лицо винным перегаром.
- Всего одна ночь.
- И она еще впереди! Развлекайся, зайка. Посмотри на во-он того серого волка, он тебя уже час глазами поедает. Будет что в старости вспомнить, э?
- Одной ночи мне мало.
- Эй, ты куда?! Заблудишься, дурочка, замерзнешь!
...Не удался в том году праздник... молодежь еще до рассвета по домам разбежалась...
Мол, завелось в лесу какое-то чудище.
Воет. Ужас до чего жутко.
Первый раз... он действительно запоминается на всю жизнь».

- Шеленка! Вот ты где! А я уж и не знала что думать.
Валька просто светилась от счастья, хотя, по правде сказать, это было ее обычное состояние. Настоящее солнышко, в лучах которого любили греться ее ровесники, потому в друзьях у нее была вся деревня. Всегда веселая, смешная и какая-то по-детски добрая, она была готова дружить с любой девушкой или парнем. Но все же была у нее любимая подруга.
- Слыхала что вчера ночью в лесу творилось? Ты ушла, а потом кто-то как завоет! Ужас!  Девки сразу в крик, и бежать. Парни кстати тоже. Правда, у Катькиной избы потом давай перед нами рисоваться, мол, если бы мы не побежали, они бы того волка голыми руками скрутили.
Особой радости сия новость Шелене не добавила. Да и вообще вид у нее был значительно ниже среднего, даже вялая попытка улыбнуться дела не поправила.
- Ой Шеленка, а чего это с тобой? Тоже испугалась? У меня так вообще душа в пятки ушла. Но быстро вернулась, мы потом еще у Катьки допоздна гадали. Шеленка, ну чего ты, подумаешь, волка услышала... или может, ты еще и увидела?
- Да вроде как бы..., - осеклась Шелена.
Валька в ужасе схватилась за щеки. 
- Кошмар какой! Я бы если увидела, померла б с испугу, наверное. Как я тебе сочувствую, ну ничего, - Валька решительно подхватила подругу под руку и стала шептать на ухо, - мы сегодня решили повторить, правда, все не придут, родичи тоже вой слышали и строго-настрого запретили, но человек десять соберется, и ты приходи.
Невооруженным взглядом было видно, что Шелене совсем не горит идти куда-либо. С другой стороны она знала что от Вальки так просто не отделаешься. Не особенно надеясь на успех Шелена попыталась отговориться.
- Валька, ты что, не пустит меня батька.
- А меня мой пустит! А кто их спрашивать будет, тихонько ближе к полуночи убежишь и ладно. Ну поругает утром, ну и что, зато погуляешь, развеешься, а то лица на тебе нет.
- Валь, я не приду...
- Никаких не приду! Как миленькая будешь! Вечно тебя вытаскивать из дому надо, совсем так зачахнешь.
- Ну я подумаю.
- Никаких подумаю! Чтобы к полуночи была как штык, - Валька погрозила пальцем совсем сникшей Шелене, - все, давай не грусти, а я побежала остальных оповещать.
Помахав на прощанье рукой, Валька бодро припустила вдоль улицы к дому следующей подружки. Затравленно посмотрев ей вслед, Шелена прикусила губу и продолжила прерванный путь к колодцу. В голове у нее все смешалось. Кто она, что она, как ей дальше жить и что будет, если кто-нибудь прознает о ее другой сущности? Неуемное Шеленино воображение мгновенно подсказало, причем очень красочно, так сказать с огоньком. Вздрогнув девушка остановилась. Из глубин души вновь полез дикий животный страх, овладевая всем ее существом. Он  преследовал ее с прошлой ночи от стены соседского амбара, под которой Шелена очнулась в порванном полушубке, словно прибой накатывая и отпуская, и вновь накатывая с еще большей силой.
- Детонька, ты чего стоишь то? Обронила чаво?
Шелену пристально разглядывала маленькая старушка. Белесые хитрые глазки казалось смотрели сквозь девушку, будто уже все знали и готовили разоблачение. У Шелены обомлело сердце. На самом деле беспокоиться сильно не стоило, взгляд у нее был самый обычный... для закоренелой сплетницы, постоянно высматривающей чего-нибудь понеприличнее. Переведя дух, Шелена как можно приветливей сказала:
- Нет, бабушка, просто... Просто остановилась передохнуть.
- Дык ты ж и воды набрать еще не успела, - старая покосилась на деревянные ведра, у нее самой было такое же, -  Ох и хлипкая молодежь пошла, я в твои годы цельными днями воду носила, а сейчас тяжко даже набрать. Вот думала ты мне поможешь.
- Конечно, бабушка, пойдемте.
Бабка сцапала Шелену под руку и они пошли к колодцу вместе.
- Ох и лютая зима в этом году, печку топить по два раза на дню приходиться, - затараторила старая карга, - А она у меня ветхая, дым пускает, что тот дракон, а переложить некому, старик то мой ужо второй год как богам душу отдал, да и тогда от него уже мало проку было. А ты сама чья?
- Василия дочь, Михайлов который.
- Это бабником которого прозвали? Ох и шустрый был мужик, но сейчас вроде остепенился, - разочарованно проговорила бабка, хоть и было о чем посудачить, но уж больно старые те сплетни, Шелениному отцу в молодости кости перемыла вся деревня, а некоторые мужики и переломали...
- Да, лютая нынче зима, - за неимением других тем, старушка вновь вернулась к погоде, - на улицу нос только по крайней нужде сунешь, а так лежишь на печи, кости греешь. Это вам, молодым, все нипочем. Вон прошлой ночью выло чегой-то в лесу, волк наверное, а може и похуже. Луна то полная, нежить такую луну любит, оборотни особенно...
У рядом идущей и кивающей невпопад Шелены при этих словах душа снова рванула к пяткам. Украдкой взглянув на бабку, она не обнаружила на ее лице злорадства или торжества, потому немного успокоилась. Старая же, получив благодарного слушателя, продолжала разглагольствовать.
- Страшные то люди. Хотя, какие ж они люди – звери поганые, даже хуже, потому как среди нас обретаются. Днем ты его никак от человека то не отличишь, будешь ходить по деревне, здоровьечка ему желать. А ночью выйдешь на двор, а он тут как тут. Хвать! И давай тебя грызть! Потому изничтожать их надо всячески, лучше всего колом осиновым, или заступом голову отсечь, а потом еще и сжечь, чтоб уж точно не поднялся.
Шелена шла рядом ни живая ни мертвая – натуральная нежить.
- Ну вот и пришли, задень мне ведерко, да пойду домой быстрее, а то совсем закоченела.
Набрав воды себе и старушке девушка с облегчением посмотрела ей вслед и не торопясь пошла обратно домой. В напуганной донельзя голове все смешалось: волки, оборотни, луна, подружки, старушки... А еще искрящийся под лунным светом снег, звуки зимнего леса, и запахи, огромные и слабые, дразнящие и настораживающие. Эту часть ночи Шелена помнила очень смутно, что она тогда делала точно сказать не могла, но за то что никого не загрызла могла поручиться. Единственное, в память врезался невероятно теплый снег, и дикий звериный восторг, такой волнующий, такой приятный...
Зато вторая половина ночи оказалась прямо противоположной, уж она то врезалась в память досконально. Как только Шелена сообразила, что с ней произошло, пришел ужас и затопил ее душу без остатка. Несмотря на размытость воспоминаний, не было сомнения в том что произошло, и что произошло именно с ней. Естественно, ей захотелось прямо на том же месте умереть. Но умереть не получилось, пришлось встать, тихонько пробраться домой, и в сенях при дрожащем свете лучины, дрожащими же руками чинить полушубок. К утру она успела, хотя могла и не торопиться – вспомнили о ней лишь к полудню, когда понадобилось принести воды, что не удивительно, при двенадцати то детях.
Шелена... Полная Вальке противоположность. По-своему веселая, по-своему общительная... все по-своему... Ее не чурались, но и подругой не считали, так... ровесница. Единственный ребенок в семье из четырнадцати человек. Единственный, потому что первых пять детей от первого брака Василия, последние шесть от третьего, а она одна. Привел как-то Василий жену себе, после того как в первый раз овдовел, уже с ребенком. Естественно вся деревня на них набросилась словно воронье. Вот где бабки слухов наплодили. Да только Василий был привычный и никакого внимания на них не обращал. Жена же его Регета, почти ни с кем не общалась, и вообще как-то странно выглядела. Возраст не определить, вроде и молодая, но вся седая и морщины по лицу. Постоянно с травами возилась, настойки какие-то себе особые делала. Взгляд у нее прямо таки чумной был, и будто виноватый. Так и жила, заботилась о детях Василия, Шеленку свою не забывала и чахла, чахла, чахла. Пока совсем не зачахла... Шелене тогда едва пять лет исполнилось.
Василий недолго горевал, не впервой чай... Женился в третий раз. Ну и тут уже развернулся... К чести его сказать был он мужик работящий, хоть и гулящий. Особого голода никто не испытывал, разве что когда год неурожайный. А так, жили как все, по давно заведенному циклу деревенской жизни. Старшие дети с Шеленой не очень дружили, потому как были старше. Младшие – потому как были младше... Родитель тоже особым вниманием не баловал. Девка, что с нее возьмешь? Главное дождаться, пока какой-нибудь на нее позариться, да сплавить с рук под венец.
Нет, Шелене жилось не плохо. Но и хорошего тоже немного было. Главная хорошесть – это Валька, любимая, самая верная подруга. Правду говорят, что противоположности притягиваются, а здесь они еще и дополняли друг друга.
Валька была сущим ангелом, веселым таким, радостным. Вот уж на кого не могли нарадоваться родители, и кого прочили в невестки своим отпрыскам добрая половина деревни. Вокруг нее всегда было весело. А когда появлялась Шелена, становилось еще веселей...
Весь день Шелена не знала куда себя деть. Ночь приближалась, и Луна была полной, кто его знает, что произойдет... Во всяком случае ночью дома она не останется, но и на праздник тоже вряд ли пойти решиться.
Ближе к полуночи самая смелая деревенская молодежь, собралась возле крайней избы. Все предвкушали веселье, никто не думал о завтрашнем наказании. Молодости свойственно жить лишь настоящим, и сейчас им хотелось смеяться, веселиться, дурачиться, а все остальное будет лишь в каком-то отдаленном «завтра». Так чего о нем беспокоиться?
Они ждали Шелену. Валька места себе не находила всматриваясь в темноту улицы, уже полночь минула, а подруги все не было. Так и не дождавшись, молодежь отправилась к лесу начинать праздник. Последней шла Валька, которая постоянно оглядывалась, надеясь все-таки заметить свою лучшую подругу.
А подруга тихонько сидела в кустах на противоположной стороне улицы. Ей вдруг стало так грустно, так жалко себя, своей теперь уже точно загубленной молодости, потерянных друзей и подруг...
Немного погодя над белыми равнинами снова раздался жуткий вой...
Не удался праздник и во второй раз...

***

«...тогда я поклялась себе: больше никогда. Ни за что. Второй раз я этого не вынесу.
Но волчье время набирает силу, и все меньше остается во мне человека.
И закат становится началом дня, и совсем иначе, освежающе и пьяняще пахнет еловая хвоя, переполняя тело бешеным, звериным восторгом. Заставляющим до одури, до изнеможения мчаться сквозь лес наперегонки с луной, чувствуя, что вот-вот – и произойдет что-то прекрасное, волшебное – и останется с тобой навсегда...
И думается: а вдруг... а все-таки...
Жизни свойственно смеяться над смертью. Порой – горько, иронично, отчаянно... но неизменно искренне.
Ибо вечность невозможно напугать мгновением...»

Сквозь снег, сквозь холодный, кристально чистый воздух, сквозь страх и радость, сквозь тьму леса бежал оборотень, то высоко подпрыгивая вверх задевая ветви деревьев, то припадая к земле, кувыркаясь в снеге, взбивая его в искрящееся облако и ловя горячей пастью сверкающие снежинки... Миг радости, миг торжества, новых ощущений и безграничной свободы...
Шелену начали посещать мысли, что не так уж и плохо быть оборотнем. Правда при этом надо быть осторожной, ведь если кто прознает, не миновать ей костерка высокого, это как пить дать. С другой стороны – кто догадается? Разве что напорется в неудачный момент перекидывания, а так она в одной ипостаси обычный человек, в другой – обычный волк, где тут заподозрить неладное?
Как малый ребенок Шелена изучала свое новое тело, как оно дышит, насколько быстро бежит и далеко прыгает, что видит, слышит, чувствует. Заодно проверила голос – немного  потявкала подражая собакам, попробовала поговорить. Очень удивилась, когда услышала сильно изменившийся, непохожий на ее, но все же вполне человеческий голос.  Затем она попробовала повыть. Села поудобней, задрала голову к звездам и завела волчью песню... Получилось довольно неплохо, издалека послышались одобрительные волчьи «отзывы», а из села – неодобрительное гавканье собак. Перепугавшись столь внезапной популярности «оперная дива» пустилась наутек, и больше с голосом не экспериментировала.
Это конечно настроение ей не испортило, даже наоборот, ее распирало от гордости, что она может вот так запросто с волками «общаться». А уж когда она устроила охоту, наткнувшись на небольшого зайца, которого еще и поймала!.. О-о-о, тут уж восторгу было! Зайца конечно Шелена отпустила, но только до следующего раза. А то что этот раз будет, она не сомневалась.
Уже возвращаясь обратно, она вдруг почувствовала непонятный холод из близлежащего леска. Странный, ни с чем не сравнимый, он пугал, заставляя зверя ежиться и отступать. Но Шелена была слишком возбуждена и любопытна чтобы уйти, это было чем-то новым, и это надо было посмотреть. Осторожно подкравшись к деревьям она не обнаружила ничего необычного, лес как лес, снег по колено, снизу облетевшие кусты, сверху еловые лапы, и все равно, неумолимое чувство шептало Шелене: «Берегись! Не ходи туда! Там смерть!». Но ничего страшного не происходило. Оборотень, осторожно ступая по снегу, подкрался к небольшой сломанной елке, от которой больше всего несло непонятным холодом и там обнаружил... увесистый мешочек, судя по всему с деньгами.
Потратив с полчаса на развязывание зубами веревки, Шелена утвердилась в своем подозрении, в кошельке лежало довольно много серебряных монет. Откуда они взялись здесь? Разбойники награбленное или сразу тратят или закапывают в землю. Случайный прохожий обронить мешок не мог, вряд ли можно случайно бродить по зимнему лесу недалеко от тракта, да и елка сломана явно не ветром, точно кто-то заметку поставил. Кошелек к тому же казался Шелене смутно знакомым. Она долго пыталась вспомнить, где видела его, но не преуспела.
Невдалеке послышался шорох. Насторожившись оборотень услышал чьи-то шаги. «А вот и хозяин клада идет», - обрадовалась Шелена, юркнула в близлежащий овражек и притаилась. Ждать пришлось долго, то ли снег оказался слишком глубок для быстрой ходьбы, то ли обострившийся слух слишком рано предупредил оборотня. Наконец появился запакованный по полной программе селянин: шуба, валенки, ушанка, толстенные варежки. Все это хозяйство смешно и нелепо передвигалось по колено в сугробах помогая себе палкой. Когда селянин подошел поближе, Шелена пригляделась и ахнула – это ковылял староста деревни.
Все встало на свои места. Кошель под елкой вмещал собранные со всей деревни деньги для найма травника. В такую глушь дипломированные специалисты за просто так не ездили, а у «знахарей» регулярно поселявшихся в деревне процент выздоровления был крайне низок, потому их также регулярно изгоняли. Вот и решили всем миром скинуться на настоящего лекаря. Скинуться то скинулись, но на следующий день после отъезда старосты в Выселок при деньгах, на санях запряженных самой дохлой кобылой, что только сыскалась на его подворье, он вернулся разодранный, побитый, без лошади, саней и денег, рассказал жуткую историю про нападение разбойников и свое успешное бегство от лютой смерти. На следующий день мужики собравшись, отправились на место предполагаемого преступления и нашли там разграбленные сани, убитую лошадь и тщательно затертые следы. Посетовали на судьбу да и разошлись.
А тут оказывается такое...
Староста увидев обломанную елку, аж засветился от радости и кинулся разгребать снег под ней. Увлеченный этим занятием он не заметил тихонько подкравшегося со спины оборотня. Легонько тронув старосту лапой он вкрадчиво поинтересовался:
- Мужик, а ты чего-й то тут делаешь?
От неожиданности староста естественно подскочил, а потом еще и обомлел, разглядев кто с ним разговаривает. Ручки его меленько задрожали, глазки быстренько полезли на лоб,  а челюсть соответственно поспешила вниз.
- Ну, чего ты стесняешься? – оборотень прилег, довольно оскалился на все зубы и продолжил, - ты не боись, я могила! В смысле никому не скажу. Так чего ты там прячешь?
Едва не до смерти перепуганный староста показал кошель и произнес:
- Дык, вот... эта самое...
Оборотень любопытно заглянул внутрь.
- Ух ты серебро, да прилично кладней на сорок восемь с половиной (именно столько селяне собрали для найма травника). Где взял, уж не ограбил ли кого?
Мужик весь задрожал, замотал головой и промямлил:
- Да... это..., то есть нет... как бы... вот.
Оборотень согласно закивал:
- Верю, вижу у тебя харя... то есть лицо честное, хоть и широкое, того гляди треснет. Но чего это ты будешь ночью шляться по лесу с такой суммой? Того гляди ограбят, шляются тут всякие. Верно?
Староста торопливо закивал головой, спеша согласиться с доводами оборотня, который продолжил.
- Вот и я говорю. Ты давай вертайся в деревню, мужичков собери и приходите сюда вместе, а я пока покараулю твою денежку. Идет?
Мужик оторопел еще больше, и хотя был напуган дальше некуда, природная жадность дала о себе знать.
- Так этого... ну того... и все такое...
- Да не волнуйся мужик, все будет ладненько, я прямо тут лягу, постерегу, может посплю немножко.
Оборотень зевнул на всю свою пасть. Увидев белые, красивые и о-о-очень большие зубки мужик сразу определился с решением и направлением его исполнения, бросил кошелек, встал, немного помявшись спросил:
- Ну... так я этого... пойду?
- Иди, - царственным кивком разрешил оборотень.
Староста поклонился, развернулся и стал потихоньку удаляться, оглядываясь через плечо. Отойдя локтей десять он вдруг подхватил полы шубы, да как припустил! Только снег столбом! Шелена даже хотела погоняться за ним, но решила что такой скорости ей все равно не развить.
Довольный донельзя оборотень схватил мешок и побежал его перепрятывать. Что делать с деньгами Шелена не знала, себе так точно не возьмет, но и оставлять жулику старосте тоже не намерена. Решила пока закопать подальше отсюда, а там что-нибудь придумает.
Удачно все-таки она выбрала ночь для перекидывания. Хотя, если подумать, то быть оборотнем вряд ли можно назвать удачным стечением обстоятельств.

***

Трое их было. В полной выправке и на конях. Появившись ранним утром, они уверенно проехали  через всю деревню и остановились у старосты. Этот все никак не мог оправиться от своих ночных приключений и уже два дня носа на улицу не казал. Большинство жителей тоже, но по другой причине – мороз все крепчал. Единственные кому было охота побегать по рыхлому снегу это детвора и молодежь. Зимние забавы магнитом тянули их на улицу, а когда узнали про путников, так их и силком не удержать стало. Всем хотелось посмотреть.
А смотреть было на что. Они как раз вышли от старосты и не торопясь направились к местной «корчме», во всяком случае, именно так именовал свою избу один из предприимчивых жителей деревни. Самый старший, как и самый крупный из них, был одет просто, но уж очень добротно. Не всякие латы выглядели так крепко, как его одежда из грубой, темной кожи. Неброскость только прибавляла колорита и без того видному мужику. Шел он прямо, не сутулясь, на весь свой немаленький рост. Темные, непонятного цвета глаза, пронизывающе смотрели из-под густых бровей. Видно было, что их обладатель не любит пустых вопросов, да и вообще предпочитает сам их задавать. Из оружия и амуниции был меч внушительных размеров, да несколько шипов из очень потускневшего металла, при ближайшем рассмотрении опознаваемого как серебро. Шипы располагались только там, где необходимо, то есть на предплечьях и воротнике, и только минимально необходимое количество.
Зато второй был украшен серебром, как новогодняя елка игрушками. И блестело оно не в пример ярче. Ворот кожуха, предплечья, плечи, локти, даже на коленях сверкали шипы. Да и сама одежка сшита явно не только для защиты от холодов или нежити. Стойкий воротничок, идеально ровный цвет кожи, насыщенного светлого оттенка. Штаны явно шились под кожух, на тон темнее, что называется светлый верх, темный низ. Короткий меч небрежно висел на поясе в изящно отделанных медью ножнах, поблескивая каким-то полудрагоценным камнем в изголовье. Из-за спины торчал меч побольше,  выглядел он не так богато как маленький, но было ясно, что в бою в первую очередь хвататься будут как раз таки за него. Подстать всей этой красоте был и хозяин: высокий худощавый молодой человек с очень нахальным и уверенным лицом. Он знал себе цену, своему гладко выбритому, острому лицу, своему правильно сложенному красивому телу и голубым горящим глазам. И очень многие девушки деревни готовы были заплатить...
Про третьего рассказывать особо нечего. Среднего роста, среднего телосложения... в общем, средней вшивости. Его особенно никто и не замечал, что в принципе ему и требовалось. Такие люди становятся либо очень удачными шпионами, либо очень удачными преступниками. Все: одежда, оружие, поведение были настолько привычными, что взгляд просто отказывался задерживаться на нем дольше нескольких секунд. Конечно, можно перечислить темный цвет волос, карий оттенок глаз, спокойное, ни худое и ни полное лицо, но что даст такое описание? Да ничего. Единственное чем он выделялся - это арбалет, здоровенная махина, висевшая за спиной. Судя по размерам, такое должно пробивать рыцаря насквозь вместе с доспехами и щитом.
Неспешное шествование этих троих по деревне сопровождалось драматическим шепотком из каждого двора. За то время, пока они добрались до корчмы им успели напридумывать столько подвигов, сколько они сами не смогли бы напридумывать, даже если б захотели. Каждая деталь их туалета была сопоставлена с определенной битвой, обязательно смертельной. Особенные знатоки с расстояния в десять саженей разглядывали амулеты, чешуйки драконов, когти и клыки волкодлаков и прочее, что отродясь на них не висело. Где-то на пятом драконе и сотом волкодлаке все затихли.
Вызвано это было необычным поведением незнакомцев. Возле самой двери корчмы они вдруг остановились и твердым шагом подошли к стоящей неподалеку и беззастенчиво таращащейся на них кучке девчат. Которые хоть и смутились, но убегать явно не собирались.
- Здорово девчонки! – заговорил самый молодой.
- Здорово, коль не шутишь, - ответила за всех Шелена.
Ей эти типы сразу не понравились, а когда кто-нибудь ей не нравился, она сразу вызывала его на словесный поединок. Пока что одержать победу над ней не мог никто.
- Какие уж тут шуточки, мы люди серьезные, -  поддержал разговор тот.
Шелена скептически хмыкнула:
- И откуда вы такие серьезные взялись?
- Да так мимо проезжали, в соседнем  селе остановились, а там уже староста ваш пригласил нас, кой какую нежить приструнить. Слыхали про оборотня?
Конечно же слыхали. Староста той ночью всех перебудил своим криком, пронесшись по деревне со скоростью призового рысака. А уж страстей каких наговорил, когда его наконец поймали! Конечно же ему никто не поверил, оборотни не такое уж частое явление, к тому же старосту все знали как любителя приврать.
Дружный скептический гомон был ответом путникам:
- Да какой к лешему оборотень?!
- До нашего захолустья нежить не добирается!
- Подумаешь, старосте по пьяни что-то привиделось!
- Во-во, а то от оборотня он убежал! Видали мы таких!
- На волка какого наткнулся, да с перепугу возомнил невесть что!
Молодой не противился, также зубоскаля против старосты, третий путник, который самый неприметный, стоял в сторонке, будто все сказанное никоим образом его не касается, зато самый здоровый внимательно осматривал каждую девушку, подолгу задерживая взгляд. Он смотрел глаза в глаза, тяжелым испытывающим взглядом. Не каждый мужик выстоит под таким, что уж говорить о девках, они стыдливо отводили глаза, ну а душа, как водится, убегала в пятки. Только Шелена не отвела глаз, правда по той простой причине, что просто не смогла это сделать от страха, проникшего вместе с этим хмурым взглядом. Мужик разглядывал Шелену дольше всех, затем переглянулся со своими спутниками, те сразу оживились и тоже стали поглядывать на нее. Это довело Шелену до состояния полного ужаса и... белого каления. Она сразу же перешла в наступление:
- А вы сами кто такие будете? Ходите тут с оружием, даже не представившись. Уж не разыскивает ли вас кто? Королевская стража например?
Чужаки лишь заухмылялись. Видя такие страсти остальные девки приумолкли. Ответить взялся самый молодой:
- Не знаю, мы их не спрашивали. Вот с неделю назад были в Выселке, в корчме выпивали с ними за одним столом, но спросить не догадались. А вообще мы – охотники на нежить, народ нас еще ведьмаками называет. Ходим по селам, нежить всякую истребляем, не бесплатно конечно.
- Так как тебя все-таки кличут, ведьмак? – уставилась на него Шелена. С молодым она чувствовала себя практически на равных, а вот еще один прямой взгляд здоровяка может и не выдержать.
- Молодой, - просто ответил тот.
Шелена обидно хохотнула:
- Что так и кличут? А этот наверное старый? – она не глядя ткнула рукой в сторону здорового мужика.
- Старший, - поправил ее тот, громким густым голосом, - а тебя наверное зовут «языкатая» или «вредная»?
- У меня, - наставительно ответила Шелена, мельком глянув на него, - в отличие от некоторых нормальное имя есть. Шелена.
- Интересное имя, - улыбнулся ей Молодой, это естественно жутко не понравилось остальным подружкам, одна из которых сразу попыталась вклиниться в разговор:
- А как давно вы в ведьмаки подались?
- Я, так сколько себя помню, нежить изводил, - пробасил Старший, - Молодой вот недавно к нам присоединился, опыта набираться, а вместе с Серым я, - он посмотрел на третьего ведьмака, задумался, - да давно уже.
Со всех сторон посыпались вопросы.
- И много нежити убили?
- А какая нежить бывает?
- А как ее распознать?
Старший усмехнулся:
- У вас что ни разу раньше нежити не было? Даже домовых?
- Да что такое домовые, - вступила в разговор Валька, - сидят под печью, носу не кажут. У меня дома во всяком случае.
- Это почему? - удивился Молодой, - Они ж человеческое внимание любят, тем и питаются.
- Да я его как-то застала, волосы он мне пытался спутать, об стенку так шмякнула, что с тех пор и не видать.
Все дружно захохотали, даже стоящий в сторонке Серый.
- А у тебя девка, домовые дома водятся? – обращаясь к Шелене спросил Старший, причем с таким видом, будто уже знал ответ.
- Нет, боятся они меня, знают, что я не буду как Валька рассусоливать, сразу за шкирятник и за порог.
- А вы оборотней видали когда-нибудь? – вернула разговор в прежнее русло одна из девок.
В это время Старший шепнул что-то на ухо Молодому, расправил плечи и начал:
- А как же! Я их давно гоняю. Всяких насмотрелся и молодых, и старых, и больших, и не очень. Даже такие как вы девки бывают.
Он весело подмигнул девчатам, те как водится, похихикали.
- И вы их всех убили?
- Ну не всех, бывает, изловим оборотня, и отдадим в то село где он накуралесил, а там уж пусть народ решает, как его со свету сживать. Обычно сжигают. Разложат посередь деревни поленицу высокую, локтей на пять, привяжут тварь к столбу, ну а дальше, как говорится, гори-гори ясно! Вяжут обычно живьем, чтоб интересней было. Как разгорится, он кричать начинает, выть, даже перекинуться может, поэтому его надо вязать особенным образом, чтобы путы не порвал. Но это если народ не слишком смекалистый попадется, а бывает и по-другому, правда Молодой?
Если бы молодежь не слушала с открытым ртом байки ведьмака, то заметила бы как сильно побледнела Шелена и ее общее, предобморочное состояние. Единственное, что ей сейчас хотелось, со всех ног броситься куда подальше отсюда. Тем временем Молодой продолжал сгущать краски:
- Да, бывало и не такое. В одной деревне, клетку сделали, хорошую такую, без дверей и прямо туда заклепали оборотня. Девка там была молодая, кажись. А рядом стоял горшок с углями, да прутом железным. Тут вот какое дело, когда в нее прутом потыкаешь, она, то ли с перепугу, то ли от злости, перекидывается. Раз ткнешь – человек, другой раз – оборотень, так вся деревня и развлекалась. Живучая тварь оказалась, долго сидела, с месяц, всякими мышами да тараканами питалась, пока в собственном дерьме не подохла.
Настолько откровенный рассказ смутил всех, про Шелену и говорить не приходится, у нее все поплыло перед глазами, если бы не Валька, поддержавшая в последний момент, то лежала бы она сейчас на белом снегу. Уставившиеся на нее с довольными ухмылками ведьмаки, еще больше нагнали страху, но одновременно и заставили собраться.
«Не выйдет, - со злостью подумала Шелена, - даже и не надейтесь, не признаюсь». Она была практически уверена, что ее распознали, но с другой стороны, дальше намеков, да выразительных взглядов дело не шло. Бояться чего? Или не уверены? Пересилив себя, Шелена решила узнать у своих новых врагов, теперь она знала это точно, как можно больше сведений:
-  И как же вы оборотней ищете, по запаху, аль ощупываете всех на предмет хвоста?
Ответил Старший:
- Зачем, все гораздо проще. Амулет у нас есть магический, который нежить отличает от людей. Вернее даже два амулета, один на большие расстояния, другой на маленькие. Тот который на большие показывает, что в деревне присутствует как меньшее один оборотень...
- А маленький что?
- А маленький, может указать точно, какой человек на самом деле тварь злобная. Но он уже пользованный, мы пару дней назад с его помощью одного оборотня нашли, потому должен восстановиться. Вот к завтрашнему утру войдет в силу, тогда и пойдем искать по селу это паскудство.
- Думаете найдете? – скептически спросила Шелена.
- Обязательно, - вызывающе глядя прямо ей в глаза ответил Старший, - Ладно девоньки, заболтались мы тут с вами, а еще толком даже не поели, бывайте здоровы, приходите завтра на площадь, там узнаете результаты наших поисков.
Молодой добавил:
- Заодно дров с собой возьмите побольше, или к кузнецу сходите, клетку закажите.
Девки загудели прощаясь, молча стояла одна Шелена и смотрела вслед трем удаляющимся спинам. Это было уже серьезно. Дело попахивало пенькой просмоленной, да дровами осиновыми... в лучшем случае. Единственное, что приходило на ум, после таких откровений – бежать. Куда подальше, в глушь, в забытую всеми богами деревню. Правда попробуй еще найти место более глухое чем ихняя Крайновка. Но бежать все равно надо, иначе смерть, страшная, позорная. Из тяжелых раздумий Шелену вырвала Валька.
- Шеленка, ты чего задумалась? А-а, - она обличительно помахала пальцем, - знаю, Молодой понравился! Красивый парень, ух мне б его на денек!
- Да ну тебя Валь, - отмахнулась Шелена, - несешь невесть что, и не понравился он мне ничуть.
- Ой-ой-ой, ладно заливать то, что я не вижу. Вона глаза как загорелись. Да и как такой красавец может не понравиться, особенно после наших остолопов. А видела как одет? Прямо с иголочки! И ножик на поясе висит красивый, весь в каменьях.
- Подумаешь, ножик, - завелась Шелена, - да на его лицо холеное смотреть противно.
- Ладно тебе, - примиряющее молвила Валька, - чего мы здесь стоим? Пошли к Катьке посидим на завалинке посплетничаем, остальные чай уже все там.
- Ну пошли, - не стала отказываться Шелена.
На завалинке было шумно и весело. Это несмотря на то, что официально (потому как объявлено старостой) в деревне присутствовал оборотень, «паскудство непотребное, злобное и дюже страшное». Так как в оборотня никто не верил, потому главной обсуждаемой новостью были конечно же ведьмаки. Им очень основательно перемыли косточки, распределили по степени симпатичности и крутости.
Шелена в разговорах не участвовала, а задумчивая стояла рядом, все больше утверждаясь в необходимости срочно бежать из деревни. Если завтра ее раскроют, то плачевного исхода не миновать. Вряд ли за нее кто заступиться. С нежитью разговоров не ведут, а ведут сразу на костер. Но это если ведьмаки докажут, что она нежить. «Конечно же докажут, - мрачно думала Шелена, - Они уже и так все поняли, просто решили не тратить время на убеждения, а просто подождать пока амулет зарядится, а уж тогда...». Что тогда будет, ясно как божий день. Значит бежать, без оглядки и больше никогда не возвращаться. Если она сейчас исчезнет, то все сразу поймут, кто был оборотнем. Но другого выхода все равно нет.
Когда она, решившись, вынырнула из задумчивости, то ее сердце сжала тоска – рядом сидели ее подружки, смеялись, веселились, и все у них было впереди – гулянья, забавы, свиданья... жизнь. А у нее все закончилось, и даже если завтра ее не убьют, то дальнейшее существование будет проходить в постоянном страхе, среди чужих людей. Шелена посмотрела на Вальку, свою лучшую подругу, и ей стало еще хуже. Как же она будет без нее? Без ее веселого смеха, шуток-прибауток, сочувствия и заботы?
Но делать было нечего, надо прощаться.
- Прощевайте девчата, пойду я до дому, а то батька наказал сегодня пораньше вернуться, - сказала Шелена, а затем обратилась к Вальке, - Валь, пойдем, поговорим.
Валька, под веселый шум и хохот сказала, что скоро вернется, наказала одному парню сторожить ее место на завалинке, и пошла вслед за Шеленой. Отойдя немного они остановились.
- Ну, чего такое? - спросила Валька.
Шелена не знала чего ответить. Ей хотелось просто попрощаться, отдельно с ней одной, лучшей подругой. Но как это сделать, когда никто не должен знать о ее побеге? Помявшись, Шелена сказала, то что пришло первым в голову:
- Ты завтра пойдешь на площадь?
- Пойду, а ты что не пойдешь?
- Нет, наверное.
- Почему? – искренне удивилась Валька.
- Да, дела всякие...
- Какие еще дела зимой? – возмутилась подруга, - Что ты такое говоришь? Ты что, с Молодым боишься встретиться?
- Да при чем тут Молодой? – возмутилась Шелена.
- А при том, - горячо заговорила Валька, -  видела я, как он на тебя смотрел, и голову даю на отсечение что влюбился.
- Валька не выдумывай.
- Чего тут выдумывать? Там все видно было и так. Тебе нужно срочно бежать к корчме и поджидать его. Ты что, такого парня упустить! Только попробуй у меня!
Ну что Шелена могла ей сказать? Что Молодой присматривался к ней совсем с другой целью – как посподручней убить? Что теперь ей надо срочно бежать, иначе завтра будет поздно?
- Ладно, я подумаю, - вот и все что она ответила.
- Правильно! – обрадовалась Валька, - Хватай его за все доступные и недоступные места и не отпускай. А то вдруг это любовь?! Ну все, бывай!
Подруга подмигнула, развернулась и пошла обратно. Шелена грустно посмотрела ей вслед, бросила:
- Бывай...
Вот и попрощались. Была дружба и нет ее. Растаяла будто снега вешние. Теперь не будет у нее такой подруги, да вообще не будет подруг, разве может оборотень кому-нибудь довериться? И любви тоже не будет, разве можно любить оборотня?
Шелена горько вздохнула и направилась к дому, до вечера не так уж далеко, а ей еще надо тайком собраться в дорогу, раздобыть где-нибудь денег и сделать вид, что ложится спать. Ночью в деревне ее уже не будет.

***

Денек выдался прекрасный, морозный яркий. Солнце светило на всю силу, но как и положено зимой не грело. Морозец щипал за все, куда только мог добраться. После позавчерашней метели, снег лежал ровным слоем, искря на солнце что те бриллианты. Не видно было следов ни зверей, ни птиц, все они благоразумно пережидали в норах наступившие холода.
Лишь темная фигура одинокой девушки, бредущей по чистому белому полю, лишь цепочка ее следов и три всадника легкой рысью идущих по ним. А куда им торопиться? Все вышло именно так, как они рассчитывали. Молодой, неопытный оборотень, не знающий ни своей силы, ни того, что доказать принадлежность к нежити очень сложно, особенно если человек не вызывает у односельчан подозрений. Ну что бы они сказали? Что Старший подвергся магическим изменениям и теперь чувствует нежить за несколько саженей? И кто им пришлым людям поверит. Или дадут снадобье, от которого люди умирают, а оборотни – нет? Кто ж в здравом уме такое пить будет. Про амулеты они вообще наврали. Но самое главное не в этом, а в том что нет страха в деревне. Ну выло что-то в лесу, ну старосте по пьяни привиделся кто-то, и что? Никого ведь не задрали, и даже не ранили. Да и вообще – был ли оборотень?
Так что этим троим повезло. Утром они встали, узнали что Шелена сбежала, и поняли что им повезло. Осталось всего-то нагнать перепуганную девку, да порешить ее. Правда торопиться на радостях они не стали, а перво-наперво зашли в корчму, хорошо поели на дорожку, снарядили коней, договорились со старостой об оплате и не спеша поехали за трофеем.
«Трофей» в это время как раз оглянулся.
«Ну вот и все Шеленка, закончились твои дни» - промелькнуло в голове у девушки, - «куда ж ты денешься от трех вооруженных мужиков на конях?  Разве что вон в том леске...»
На краю поля виднелся молодой лес. Деревья в нем стояли слишком часто, что могло дать фору пешему, а там глядишь и затеряешься. Шелена никогда не сдавалась без боя, вот и сейчас побросала свои котомки и во всю прыть, на которую только была способна по колено в снегу, рванула к убежищу. До всадников было гораздо дальше, чем до леса и возможно она бы успела, но ее маневр разгадали...
Галопом проскакав треть мили, разделяющие охотников и жертву, ведьмаки взяли Шелену в круг. Самое обидное, что до леса оставалось каких то локтей двадцать...
Они не скрывали своего злорадства. Давненько им не обламывалась такая простая работа. Сутки, да еще и напрягаться особенно не пришлось. Говорить про опасность вообще не стоило, достаточно только взглянуть на сжавшуюся в комок, затравленно озирающуюся, запыхавшуюся, напуганную до смерти девушку. В таком состоянии она могла вызвать только жалость, но никак не страх. Однако на жалость здесь рассчитывать не приходилось. Достаточно было взглянуть на злорадно ухмыляющиеся морды...
- Эй! Девка, - с издевкой начал Старший, - а ты тут чего делаешь?
Отвечать не стоило, зачем поддерживать этот спектакль злорадства, ломать перед своими убийцами комедию. Правда, для кого комедия, а для кого – совсем наоборот...
- Ну? Чего молчишь? – Старший не отставал, вынуждая на разговор. – Запыхалась? Ну так отдышись. Чего, кстати, убегала? Нас испугалась? Так мы же не звери какие, мы наоборот, на зверей охотимся... особенно на нежить...
Шелена, с усилием проглотив застрявший в горле ком, пролепетала дрожащим голосом:
- Так охотьтесь, я тут при чем?
Ведьмаков это еще больше развеселило.
- Да как тебе объяснить? – напоказ наморщил лоб Старший. – Вышли мы значит утром из деревни, глядь – а там следы чьи-то, и нежитью от них несет. Ну мы по следу идем, значит, а тут ты оказывается. Странно, правда? Ничего не хочешь сказать по этому поводу?
Шелена молчала, переводя отчаянный взгляд с одного мужика на другого. Чего они хотят? Почему медлят?
- Ничего я не ведаю про нежить. Может она по моим следам шла, а вы ее спугнули.
- Что-то не видали мы других следов, окромя твоих, - усмехнулся ведьмак, - Или может это какая летучая нежить, или скакучая? Да и сейчас, нежитью прямо таки разит. А что-то я не наблюдаю никого кроме нас в округе.
- Вам видней, - упавшим голосом проговорила Шелена.
Глаза Старшего сузились, злорадная маска плавно перетекла и стала просто злой. Дальше он говорил жестко, четко выговаривая слова, которые заставляли Шелену вздрагивать, словно ее били плетью.
- Ты прав, оборотень, нам видней. Мне видней. Поскольку нежить чувствую за несколько саженей, и распознал тебя еще там, у корчмы. Да вот беда, доказать глупой деревенщине, кто ты на самом деле, не получилось бы. Они ж не пуганные. Вот мы тебя и настращали, а ты дурочка сбежала.
У Шелены холод пробежал по хребту ударив копьем в голову. Внутри все оборвалось. В дополнение к злости на ведьмаков, богов и судьбу, добавилась еще одна – на саму себя. Струсила, поддалась на дешевый треп, пошла на поводу как наивный щенок.
- И что будет? – тяжело выдавила из себя Шелена.
- А будет как обычно бывает с нежитью. Сейчас Серый слезет с коня, достанет ножичек и... одним оборотнем станет меньше.
Взгляды охотников не давали шанса на милосердие, да его Шелена и не просила, в голове клокотала злость, даже ярость на несправедливость судьбы и единственное что она хотела понять...
- За что?! Я никого не убила. Я ни на кого не напала. Я... никому... не сделала... зла...
Старший скривился:
- Ты и есть зло. Мохнатое да хвостатое. Сейчас не сделала, потом сделаешь.
-  А если не сделаю? За что тогда?
- Мастер, - вдруг подал голос Молодой, - а тебе встречались оборотни перевоспитавшиеся, то есть которые действительно как эта девка никого не грызли?
В разговор полез и Серый:
- Э-э-э, молодой, - заухмылялся он, - ты я гляжу на наш трофей глаз положил, и не только глаз. А что, девка видная, вполне годная к использованию... тебе думаю, будет в самый раз.
- Ага, - сверкнул глазами в его сторону Молодой, - для меня в самый раз, а для тебя она еще и перекинется.
- Смотри как бы под тобой не перекинулась, а то с твоим то опытом, если он вообще есть...
- Так, хватит! - резкий властный голос Старшего оборвал перепалку, - было бы из-за кого цапаться.  А ты, Молодой, слушай сюда. Я за этими тварями уже сорок лет охочусь, и ни разу, слышишь, ни разу не встречал даже упоминания на, как ты говоришь, «перевоспитавшегося» оборотня. Они – зло. У них – жажда. И ни какая-нибудь там, а жажда крови. Человечьей крови. Потому хватит тут языки чесать, нам еще до темноты обратно добраться надо.
Он повернулся к Серому.
- Кончай ее.
- И как же вы за мою голову выкуп получите, если убьете прямо так? – отчаянно закричала Шелена. - Староста еще и за стражниками пошлет, чтобы вас за убийство повязали.
Старший довольно осклабился.
- А для этого, тварь, у нас имеется особенное зелье. Польешь им оборотня, он оборотнем и станет, даже если скопытился в человеческой ипостаси. Мы ж не самоучки какие, а профессионалы, у нас все предусмотрено.
- А если не стану?
- Ну, - развел руками мужик, - тогда не судьба, останешься здесь валяться.
Сзади к Шелене уже подходил Серый с кинжалом в руке. Она повернулась, ноги ее уже не держали, голова свесилась и она упала на колени. Ведьмак шел не спеша, поигрывая кинжалом. Пять шагов, четыре шага, три... Шелена нащупала рукоятку кухонного ножа, который прихватила ночью, убегая из дому. Два... один...
Собрав все силы, Шелена выхватила нож и вогнала охотнику в ногу. Хоть она и «зло» и вообще у нее «жажда крови», но на то чтобы убить человека рука у нее не поднялась. Нож вошел в бедро и ударился в кость, пальцы соскользнули с рукояти распахав Шелене ладони чуть ли не до кости. Ведьмак, опешив от боли и неожиданной прыти казалось безобидной девки, взвыл дурным голосом, выронил кинжал и схватившись за ногу упал навзничь. Шелена, не обращая внимания на боль в ладонях, рванула к лесу, благо он был недалеко. Испугавшись такой резкой смены событий, заметались лошади, пока всадники их успокоили Шелена успела добежать до деревьев. Старший крикнул Молодому:
- Быстро, слазь и за ней, - затем повернулся к стонущему на снегу ведьмаку, - Серый ты как?
Тот, морщась больше от досады, чем боли, ответил:
- Нормально, догоните эту дуру быстрей, я сейчас перевяжусь и подскочу.
Старший кивнул, спрыгнул на снег, хотел было кинуться вслед за Молодым, но заметил притороченный к седлу коня Серого арбалет и поменял решение. Подготовка оружия не заняла много времени, ведьмак прицелился, крикнул:
- Молодой, возьми вправо! – и выстрелил.
Шелена далеко отбежать не успела, в лесу оказалось довольно много снега, но болт пролетел мимо – достоинством этого арбалета была мощь, но никак не точность. Однако свист пролетающего рядом болта радости Шелене не добавил. К тому же за спиной все ближе и ближе слышалось дыхание Молодого. Еще чуть-чуть и ее нагонят, в этот момент оборотень смог сделать единственно верное – перекинуться.
Сначала Шелена не поняла что с ней происходит, скрутившую ее боль, она с испугу отнесла к ранению от болта или меча, затем омут трансформации захватил ее без остатка оставив только захлебывающийся крик. Увидев это, Старший как вне себя заорал:
- Бей быстрее, Молодой, бей, пока она перекидывается!
Шелена очнулась среди лохмотьев одежды, не успела она опомниться как ей в спину заехал сапогом Молодой. Инстинкты зверя оказались не такими морально устойчивыми, зверь рванулся к горлу ведьмака раньше, чем Шелена пришла в себя. Молодой успел прикрыться рукой, на которой и сомкнулись клыки. Пасть опалила новая боль – от серебряных шипов, не зря все-таки охотники на нежить их носят. Взвыв, Шелена отпустила руку и со всех лап припустила вглубь леса.
Как бы удивительным это не казалось, но несмотря на одинаковый вес обоих ипостасей оборотня, снег держал волка значительно лучше. Шелена выскочила с другой стороны леса и припустила по небольшому полю к другому лесу. Она не плутала и не сдваивала следы, да и не знала как это делается, она просто бежала со всех лап, стараясь оторваться от погони, в которую ведьмаки несомненно кинулись.
Обостренные чувства волчьей ипостаси Шелене больше мешали, чем помогали. Она чувствовала себя ослепшей и оглохшей, мешанина звуков, запахов и других еще даже не распознанных ощущений сбивала с толку. К тому же Шелена не полностью контролировала себя в таком обличье, ей приходилось затрачивать некоторые усилия, чтобы сбросить звериную власть и думать как человек. Сейчас же, когда разум оказался замутнен страхом, она просто отдалась инстинктам. Проскочив следующий лесок, она рванула что есть силы стараясь отбежать как можно дальше от того страшного места и тех страшных людей.
Через пару верст оборотень стал уставать. Страх немного ослаб и перестал подстегивать тело бежать дальше. Шелена упала в снег, она тяжело дышала, по телу пробегали судороги, то ли от нервного перенапряжения, то ли от усталости. Разум постепенно прояснялся, в голове заметались тревожные мысли.
«Да, Шеленка, попала ты в передрягу, без одежды, без денег. Если вдруг перекинешься, замерзнешь к чертям. Да и ведьмаки эти, наверняка гонятся за мной. Надо дальше бежать. Куда только?» Оборотень посмотрел на небо, судя по солнцу полдень уже минул, но до ночи было еще далеко. «Скорей бы уже стемнело, - с тоской подумала Шелена, - надеюсь уж тогда эти гады от меня отстанут. Надо было вечером убегать, не тянуть. Гхыр! Да вообще не надо было убегать! Дурочка трусливая. А теперь все – обратной дороги нет».
Природа вокруг безмолвствовала, ветер не выл, птицы не пели. Просевший под волком снег нисколько не холодил, а наоборот согревал, заставляя уставшее тело расслабиться и отдохнуть. Но в душе стучалась тревога. Какое-то непонятное ощущение заставляло нервничать волка, чувствовать себя в опасности. Шелена подняла морду и внимательно осмотрелась вокруг. Ничего, только девственно белое поле, да темень леса невдалеке. Прислушалась. Какие-то тихие шуршащие звуки, скрип веток и опять ничего. Шелена даже принюхалась. Но запахи вряд ли могли ей что-то сказать, вернее они говорили, однако разбирать их Шелена еще не умела. И все же, каким то непостижимым чутьем, казалось всем телом волк испытывал неведомое ритмичное чувство опасности.
- Ладно, - сказала сама себе Шелена, - сейчас полежу немного и побегу дальше, а то как-то тут не по себе.
Проснулась она от топота копыт... Тело чувствовало его как будто скакали прямо по Шелене, но в этом, теперь опознанном, чувстве уже не было нужды: ведьмаки были слышны, видны и даже пахли, прежде всего смертью, ее смертью... Прыснувший по полю оборотень был обложен сзади криками и улюлюканьем. Топот участился – ведьмаки взяли в галоп. Проклинать себя за слабость было поздно и бессмысленно, потому Шелена лишь крепче стиснула клыки и быстрее задвигала лапами, надеясь еще раз оторваться.
Ей это удалось, пробежав сквозь пару перелесков, в некоторые человек на коне не пролазил и ведьмакам приходилось искать дорожку попросторнее. Однако упав от усталости в снег, она чуть не взвыла от досады, снова ее тело говорило об опасности, даже более близкой, чем в прошлый раз. Всего через несколько минут на другом конце поля замаячили три фигуры. Оборотень поднялся и снова пустился бежать, теперь стараясь экономить силы.
Гнали ее долго, не давая ни минуты покоя, с легкостью выслеживая как в поле, так и в лесу. Шелена пыталась запутать следы, но в этом ей не хватало опыта, в отличие от тех кто за ней гнался – уж они следопыты были со стажем. Все ее старания лишь изнуряли, не давая никакой пользы. Обезумевшая от усталости Шелена теперь просто бежала, пытаясь выбрать самые труднопроходимые пути. В таких местах ведьмаки немного отставали, но потом снова нагоняли обойдя препятствие. Оборотень уставал, лошади – как будто нет. Либо у ведьмаков была особенная порода, либо они из принципа решили загнать коней, но достать нагадившую им тварь. Крики и улюлюканье не смолкали, несколько раз рядом в снег падали арбалетные болты, некоторые очень близко. Однажды, споткнувшись о запорошенную снегом корягу, Шелена чуть не угодила под копыта коня Старшего, чудом вывернувшись.
Короткий зимний день подходил к концу, еще было светло, но солнце уже коснулось краем деревьев. Сил у Шелены чтобы оторваться уже не осталось, оборотень бежал, а сразу за ним галопом следовали ведьмаки. Лошади скакали тяжело, но тем не менее не отставали. Старший попытался применить новую тактику: достал ловчую сеть с серебряными грузилами, свернул ее кое-как на манер плети и стал сбивать ей оборотня. Шелена уворачивалась, избегая ударов, но с каждой минутой давалось это с все большим трудом.
Наконец ведьмак смог ее задеть, грузила прошлись по хребту множа боль от удара своим серебряным составом. Просто обезумев от дикой боли оборотень вывернулся, схватил зубами сеть и что есть силы дернул за нее. Никак не ожидав такого, Старший вылетел из седла и упал запутавшись в своей собственной сети. Кинувшийся на него оборотень был готов разорвать мужика в клочья. Но многолетний опыт показал себя – не смотря на сковывающую движения сеть ведьмак успешно отбивался, подставляя раскрытой пасти взбешенного оборотня предплечья с серебром и не давая ему подобраться к горлу.
  И снова тот же сапог и тот же удар в спину. Но на этот раз так поступать не стоило... Подоспевший Молодой был вооружен, однако это ему не помогло. Он просто не успел ничего сделать, когда мгновенно развернувшийся оборотень, неуловимой молнией метнулся к его горлу. Подмяв под себя, дико рычащий зверь, с затуманенными красной пеленой ярости глазами, уже не обращал внимание на жгущее каленым железом серебро. Он рвался к горлу, раздирая когтями сшитый по последней моде кожух, вырывая куски серебра и мяса из рук Молодого, которыми тот пытался прикрыться, увы, не так профессионально как Старший... Кровь ярко алым фонтаном брызнула из распоротого горла, Молодой немного похрипел, побулькал, дернулся... и навсегда остался молодым.
Оборотень поднял окровавленную морду. Напротив сидел на коне Серый, в руках у него был арбалет. Спешиваться ведьмак естественно не стал, он и так еле держался в седле. С раненной ногой, пусть и перевязанной, много не навоюешь. Серый медлил. Стрелять было опасно – можно  задеть Старшего, который все никак не мог освободиться, даже с помощью ножа. Сеть была рассчитана на сильную добычу и потому не сдавалась. Оборотень зарычал и двинулся на ведьмака. Тот не выдержав, выстрелил. Арбалетный болт просвистел мимо зверя, но все же попал... Позади взвыл раненный в бок Старший.
Серый не стал долго взвешивать все за и против, а по-простому развернул лошадь и был таков! Оставшийся ведьмак все еще пытался освободиться от пут распиливая ножом крепчайшие нити. Из бока у него сочилась кровь, унося силы. С каждым разом взмахи ножа становились все слабее и слабее, пока Старший наконец не затих...
Солнце, подойдя к закату, соответственно обстановке окрасило поле битвы в кроваво-красные тона. На самом поле лежало два трупа охотников на нежить и стояла сама нежить. Пелена ярости постепенно спала, и Шелена увидела все «своими» глазами, а еще почуяла запах, и ощутила в пасти вкус свежей человеческой крови...
Дикий вой, переходящий в дикий крик разнесся по округе, согнав с веток и даже выгнав из гнезд птиц, шумно, с причитаниями вспорхнувших в небо.

***

Ночь накрыла черным плащом землю. На смену сбежавшему солнцу пришла луна во всей своей холодной красе. Там где падали лучи лунного света, снег казалось, искрился даже сильнее чем днем. Исполины деревья красовались блестящими шапками, словно древние чародеи. Во тьме величие леса чувствовалось сильнее, своей черной громадой он завораживал и пугал, заставляя уважать и бояться. И вот из  этой величественной тьмы вышел не волк и не медведь и даже не какой-нибудь упырь, а полностью нагая девушка.
Она брела по полю, по дорожке из лунного света, не обращая внимания на холод. Полностью отрешенный взгляд, спутанные, слипшиеся волосы, изодранное тело, в кровоподтеках, царапинах, ожогах от серебра, и застывшая темными сгустками кровь – своя и чужая. Ничего не видя перед собой девушка шла не разбирая дороги, спотыкаясь на каждой кочке, цепляясь за кусты, не чувствуя при этом боли. Она должна была идти, чтобы не сойти с ума, чтобы убежать хотя бы так от того страшного места.
В глазах у Шелены стояло лицо Молодого, его стекленеющие глаза, его последние конвульсии. Красивое, молодое лицо: густые брови, острый нос, тонкие губы, волевой подбородок... а дальше разорванное горло и кровь, невероятно алая кровь. Она была везде - на лице, на одежде, на снегу, на оборотне... на ней, на Шелене. Лишь одна мысль стучалась в голове – зачем ей теперь жить? Если она теперь тварь, рвущая людям горла. Тварь, у которой есть жажда человеческой крови. Шелена осознала это сразу, как почувствовала ее на языке – приятную, утоляющую жажду...
Нога оступилась и Шелена кубарем скатилась в неглубокий овраг, где и осталась неподвижно лежать. Теперь ей нужна была только смерть. Очищающая смерть, которая освободит ее и очистит землю от ужасной твари. Во всяком случае другого выхода Шелена не видела.
Вдруг лунный диск закрыла темная фигура. Она молча стояла на краю оврага, держа в руке что-то длинное, внимательно всматриваясь вниз. Немного поразмыслив, фигура начала прихрамывая осторожно спускаться. Шелена почуяла человека, но не пошевелилась. Если это смерть, то пусть приходит скорее. Человек опасливо приблизился к Шелене, держась наготове, темной массой навис над ней, а затем...
- И что ж они сатрапы с тобой девонька сделали! – запричитала сквозь слезы маленькая и дряхлая старушка.
Она упала на колени рядом с Шеленой и обняла ее за плечи. Шелена, не выдержав, тоже зарыдала – страшно, хриплыми идущими изнутри рыданиями, сотрясающими все тело.
Две женщины старая и молодая плакали под луной тихой зимней ночью.
Оказалось, что Шелена совсем немного не дошла до людей. Сразу за оврагом начиналась маленькая деревушка. Старушкин дом стоял совсем недалеко от того места, где Шелена благополучно скатилась в овраг. В ту ночь, бабка вышла в хлев проведать телушку - уж больно морозец злился. На обратном пути увидала чью-то тень на задах и, вооружившись палкой, пошла проведать незваного гостя. Но нарвалась на изодранную в кровь, голую девушку. Грешить на зверей не стала – до такого, чтобы оставить в лесу голого человека зимой, могли дойти только разбойники. Зимой они лютовали с особым цинизмом.
Вдосталь наплакавшись, они наконец-то побрели к дому. Старушка накинула свой кожух на Шелену, чтобы хоть как-то ее согреть по дороге. Добравшись до дому она усадила девушку возле печи и кинулась доставать снадобья, чтобы обработать раны. Нет, знахаркой она не была, в такой маленькой деревушке вообще никогда не было лекаря, все лечили себя самостоятельно, самыми что ни на есть народными средствами. Наверно из-за этого с каждым годом в деревне оставалось все меньше народу.
Сама старушка жила одна. Овдовела давно, сыновей до этого нарожать не успела, а девки... Что с них возьмешь, вот они были, и вот их уже ветер унес, в другой дом, в другую жизнь. Но на Шелену материнской любви еще осталось.
Поправилась Шелена очень оперативно. Так, пару дней жар был, потом покашляла с недельку, а через две уже и царапин не осталось. Вдова искренне радовалась столь быстрому выздоровлению, ей и в голову не приходило связать это с чем-то темным. Шелена все больше молчала, мир внутри нее не просто перевернулся, а рухнул окончательно и бесповоротно. По сути необходимо было начинать жить заново, по новым законам, которых Шелена еще не знала, а просветить было некому. Старушка оказалась не назойливой, расспросами не доставала, да и не хотелось ей поднимать столь больную для девушки тему. Чтобы понять насколько больную достаточно было просто взглянуть на саму Шелену...
Дни шли за днями, Шелена помогала вдове по хозяйству, а та пыталась хоть как-то отвлечь девушку от грустных мыслей. И вроде бы все стало налаживаться, но тут Шелена снова замкнулась, ушла в себя. Старушка испугалась, думала уж не обидела ли она ее ненароком. Но все было гораздо проще.
Волчье время снова набирало силу...
И в одну темную морозную ночь со слезами на глазах и болью в сердце Шелена ушла из того дома, где начала жить заново, где возможно не обрела смысла жизни, но поняла, что жить стоит, даже если ты оборотень. Ей не хотелось, она чувствовала, что обязана той женщине, что в такой глуши она будет в безопасности, но страх был сильнее. Страх нанести вред той маленькой старушке, отплатить ей злом за добро.

Прошел год...
Он был очень насыщенным и самое главное познавательным. Жажда крови оказалась не такой уж страшной штукой, вполне поддающейся контролю, в крайнем случае жертву можно заменить на более «гуманную», заодно и зайчатинкой перекусить. Еще Шелена научилась контролировать свою клыкастую ипостась, полностью, без каких-либо оговорок. Многое узнала о жизни в лесу, о звуках, запахах его наполнявших. Поднакопила немалый опыт в плутании следов и в том как уходить от погони. И все благодаря милым людям с арбалетами, увешанных серебряными украшениями...
Жизнь определенно налаживалась. Несколько раз она жила в деревнях, и хоть в конце концов ее все-таки разоблачали, с каждым разом ей удавалось прожить дольше. Научилась пользоваться «волчьей силой» в человеческом облике. Узнала что она «истинный» оборотень.
И тогда ей захотелось просто сказать спасибо, той женщине, что остановила ее на краю пропасти, накормила, обогрела, своей добротой вернула к жизни. Шелена понимала, что этот долг она никогда полностью не отдаст, но попытаться стоило, хотя бы сказать спасибо.
Она сказала... бесчисленное количество раз... тихой лунной ночью, стоя на коленях, рядом с могилой той старушки...
Но услышать ее уже было некому...

«Иногда мне кажется, что я карабкаюсь по отвесной скале. Судорожно цепляюсь за чуть приметные впадинки окровавленными пальцами, всем телом прижимаюсь к холодным камням, а надо мной – серое равнодушное небо и пронзительный крик кружащего над пропастью ястреба.
И стоит мне на мгновение расслабиться, ощутив под ногами широкий, казалось бы, надежный уступ, как он внезапно трескается и мелкой крошкой осыпается в бездну, оставляя меня вообще безо всякой опоры.
Удача. Дружба. Любовь. Долг.
Гранитные камушки, шуршащие вниз по склону.
В мире нет ничего прочного. Ничего вечного.
И по скале лучше взбираться с выпущенными когтями, безжалостно засаживая их в удобные для тебя щели.
И никогда не оглядываться.
Их все равно не вернуть. А мне – не вернуться...»

14.07.2006

Цитаты взяты из книги:

Громыко О.
Верные враги: